«Считал себя кем-то вроде рок-звезды»: Александр Савицких — о поэзии, тюрьме и локальной известностиСтатья

Александр Савицких — белгородский поэт, развивающий литературный слэм, был победителем всероссийского фестиваля «Русские Рифмы-2017», дважды получал грант на форуме «Таврида». Сам себя он называет «поэтом-лириком, известным по работе велокурьером в „ЯндексЕде“ и уголовному прошлому». В 2018 году Савицких осудили на шесть лет колонии строго режима за незаконный сбыт наркотиков в особо крупном размере и покушение на преступление. Позже суд снизил срок заключения до трех лет.

«Открытый Белгород» поговорил с поэтом о заработке, криминальном прошлом и планах на будущее.

«Поэты должны работать и зарабатывать»

Почему в Белгороде так много поэтов?

Потому что здесь стабильная поэтическая тусовка. Именно молодежная. Последние лет 10-20 есть преемственность в поэтическом плане. Такого нет в музыке, в театре. У нас были два очень мощных фестиваля поэзии и бардовской песни — «Оскольская лира» и «Нежегольская тропа» в конце 90х- начале 2000. Они были выездными, за пределами города. «Оскольская лира» проходила под Старым Осколом, а «Нежегольская тропа» в Шебекино, но приезжали туда все белгородцы.

И в какой-то момент я попал в ту тусовку. Все люди, которые 15 лет назад занимались фестивалями, сейчас директора Союза писателей и так далее, видные журналисты. У нас с ними есть связь, у молодежи. Потом появился интернет и на вершину вышла сетевая поэзия, ее писали поэты моего возраста. Соответственно, когда я начал заниматься поэзией, все эти фестивали были не так интересны. Я на них ездил, потому что была мощная тусовка, но свое развитие я начинал «Вконтакте», в ЖЖ. Поэты, которые начали развивать сетевую поэзию, пришли не на голое поле, получилась преемственность. Важную роль играла близость Харькова. Это большой культурный центр, культурная столица Украины. До 2010 года 80% культурной жизни Белгорода была в Харькове. Когда мы были студентами, нам ничего не стоило ездить на выходные туда. Выбор мероприятий, в том числе поэтических, был большой. В Белгороде тогда ничего не происходило. Когда я проводил первый слэм («литературный слэм» — поэтическое мероприятие, в котором поэты читают свои стихи, победитель по итогам зрительского голосования получает денежный приз — прим.ред) в Белгороде в 2009 или 2010 году, половина людей не понимали, что происходит. В плане количества таких мероприятий Белгород может соперничать с некоторыми городами-миллиониками, не с Москвой и Питером, но с Воронежем или Краснодаром точно.

Поэтическое движение в Белгороде не просит помощи у государства?

Оно самодостаточно. А зачем?

Была бы субсидия или грант, было бы легче работать

В 2015 году я брал грант на развитие литературного слэма, потом еще один грант от Росмолодежи на «Тавриде». Прошло семь лет, и я в принципе против грантовой политики. Она мешает творческим людям спокойно развиваться. Там такие отчетности, что ни с каким творчеством это не связано. Я работаю с организациями, которые получают или предоставляют гранты, как подрядчик. Например, был куратором фестиваля «Сплав» в Старом Осколе. То есть не я получил грант, но я был куратором отдельной программы. Или вот мы ездили в Иркутск, там ребята выиграли ФПГ на свой проект, а я был региональным организатором. Но мне не надо было отчитываться. Грантовая деятельность, по моему мнению, мешает раскрытию творческого потенциала.

Поэты должны быть голодными?

Нет, они должны работать и зарабатывать. А гранты вселяют ложную надежду, что можно «хоп и разбогатеть». Получаешь грант и думаешь: «зачем мне вообще писать какие-то стихи, писать тексты по 800 рублей, если можно миллион получить сразу?». Но как человек, соприкоснувшийся с этими грантами, я понимаю, что за миллион ты можешь оставить себе тысяч 100 в лучшем случае, так еще и за них нужно упахаться как за весь миллион. Все творчество начало монетизироваться, и к началу 2000 было понятно, как это сделать.

Как монетизировать творчество? Продавать книги?

Продавать книги, билеты на свои мероприятия, мерч. Все это работает на принципах можно сказать шоу-бизнеса. Если кому-то не нравится слово «шоу» применительно к поэзии, то можно заменить на что-угодно. Меня оно не коробит. Например, литературный слэм имеет шоу составляющую. Людей оценивают не только по их текстам, но и по манере исполнения. На мой взгляд, как завещал Достоевский, все решают упорство и непрерывность. Если упорно заниматься своим интеллектуальным, творческим трудом, то непременно достигнешь успеха. У нас последний год-два все обезумели от Пушкинских карт, а я не поддерживаю эту политику.

Почему?

Ну вот «Мануфактура», в которой я работаю, это «арт-пространство». Мы можем оформить себе Пушкинские карты. Я попробовал все это оформить, посмотрел, и мне не понравилось. Мы не замотивируем школьников, подростков, ходить на мероприятия, если они им неинтересны, даже если мы дадим деньги на них. Интерес к культурным мероприятиям у людей должен просыпаться не где-то в районе неосвоенного кошелька. Это лажа. Людям интересна поэзия, творческий досуг. Например, у слэма основная аудитория — люди 20-25 лет, те, у которых якобы нет денег на культурный досуг и которым положены Пушкинские карты. В чем проблема культурной сферы? У нас не хватает менеджеров. У нас полно творческих людей, которые поют, танцуют, читают стихи, что угодно, но менеджеров нет. Это проблема всей страны.

Как так вышло?

Потому что коммерцией, бизнесом никто не занимался, а все, кто начинал занимался мелким менеджментом, их сажали, выгоняли из страны. У нас таких людей катастрофически не хватает. Люди боятся заниматься продажами, говорят «нет, я творец и я творю, а деньги — это все барыжничество».

Сильная нехватка менеджеров?

Да, поэтому я и провожу мастер-классы по организации мероприятий. Мне не хочется ориентироваться на Москву и Питер, но с Харьковом могу сравнить. Там организовать мероприятие мог любой. Сегодня вечер в баре и его делает местный поэт, который чего-то добился. Завтра поэтический вечер в коридоре ТЦ, и там организацией занимается поэт, который по совместительству работает в казино. То есть вечера организуют те, кто целыми днями занимается чем-то другим, а не поэзией. Не было такого, чтобы государство должно было обеспечивать. И ребятам было не стыдно заплатить сколько-то своим друзьям за вход. Мне близок именно такой подход. Эта мелкая экономика дает ощутимую прибыль.

А «Мануфактура» прибыльная, насколько она окупаемая?

Она прибыльная, но баснословных денег не приносит.

Вчера был литературный слэм, сколько вы заработали?

Со слэма зарабатываю только я, а не «Мануфактура». Она дает площадку бесплатно. Это одно из условий работы здесь. У меня фиксированная ставка за другие мероприятия, а свои мероприятия провожу бесплатно. Победителю мы заплатили 9 тысяч рублей. Сборы со всего слэма вчера — тысяч восемь. Сюда входят билеты, открытки, книги.

Хотелось бы больше?

Да. Но это был не самый прибыль слэм, народу не очень много пришло.

А какая рекордная сумма сборов?

Где-то от 15 до 20 тысяч за одно мероприятие, но 7 мне нужно заплатить победителю.

Не страшно, что организация литературных вечеров перейдет только в коммерцию? То есть, у белгородцев популярен Маяковский, больше людей приходит на Маяковского, поэтому и будешь делать только вечера Маяковского.

Твой вопрос строится на схеме, что у публики есть какой-то спрос, я начну давать им это и скачусь в коммерцию. Но я считаю, что предложение рождает спрос. Я не могу скатиться никуда, это сложно. В теории это даст больше денег, но я не получу удовлетворения. В творчестве не получится делать то, что не нравится. Например, сделал вечер Маяковского, повторить можно через год. А если делаешь три года подряд, то уже не то. Последний «Поэтейшн» (поэтические вечера, посвященные творчеству конкретного поэта — прим.ред) был посвящен Бродскому. Это мейнстримный поэт. До этого были вечера  поэта Бориса Рыжего и Михаила Лермонтова, которые прошли не так успешно, продано 5-6 билетов. Я подумал, что сделаю Бродского. Если он не окупится, значит что-то надо менять в схеме, людям почему-то разонравился формат. Бродский выстрелил, было много людей. Я старюсь чередовать.

Как выдержать баланс?

Все любят вечера классических поэтов — Маяковского, Есенина, Бродского. Я их вывожу под общим названием «Поэтейшн», а потом туда вставляю малоизвестных. Публика уже привыкла, придет. Или на литературный слэм я также привлекаю людей. Там стихи читают новые поэты, десять из которых до сих пор стесняются своего имени. Люди приходят на тех, кто им известен, но есть еще люди, которых никто не знает. И их тоже слушают. Для начинающего поэта получить три минуты славы на таком мероприятии — это очень круто. Весь слэм — это преемственность. Более известные поэты передают частичку своей известности молодым. Мне бы хотелось, чтобы когда-то можно было бы говорить о белгородской школе поэзии, например.

«Получится быть поэтом и не быть самоубийцей»

А как еще зарабатываешь, кроме организации слэмов?

Организация мероприятий в «Мануфактуре», вечера «Поэтейшен». Туда ходит поменьше людей, если собрали 20-30 людей, то это уже классно. За последний вечер получилось семь тысяч заработать, делаем их тоже раз в месяц. Или вот мы ездили в Строитель выступать с саксофонистом, это немного другой формат. Еще книги — это вторая статья прибыли у поэта. У меня четыре книги, в наличии сейчас две. Книги очень хороший источник дохода, если есть за что их издать. Можно вступить в Союз писателей, им издают книги.

Твои книги тоже издал Союз писателей?

Нет, я все четыре книги издал сам, самиздатом. На вторую я на краудфандинге собирал, но не всю сумму удалось собрать. Иногда большими тиражами, иногда маленькими. 300 штук для меня — большой тираж. От последней книги тиражом в 40 штук осталось штук пять.

Это книга «Осколки»?

Да. А в книги, которые издают при Союзе, ты меньше вовлечен в создание. Я посмотрел на то, что получается, и мне такой вариант не подходит. Это издание низкого качества. Просто обложка, просто текст, не всегда выровнен аккуратно. Я не хочу делать книгу халтурными методами, чтобы сделать побольше тираж. «Осколки» я продаю по 1400 рублей, она стоит того — она цветная и есть иллюстрации. Понятно, что не каждый себе может ее позволить, но ее приятно держать в руках, листать. Я уже думаю над следующей. Наверное, она будет черно-белой, чтобы вышло дешевле, ведь издание сейчас сильно подорожало. Но с иллюстрациями.

А еще какая статья доходов? Раньше ты работал курьером, да?

Мы открытки делаем с супругой, не могу сказать, что это большая статья доходов, но она есть. Их могут позволить себе даже студенты, пришедшие на поэтический вечер. И мне ничего не мешает, если выходной в Мануфактуре, помочь знакомому перенести железные шпалы, чтобы он мне подкинул денег. Или выехать на доставку. А до Мануфактуры я работал курьером. Я старался каждый день, даже если вечером выступление, хотя бы утром выйти и сделать три заказа, чтобы прилетело 300 рублей. Ничего страшного, а если два часа походишь, то можно отбить хлеб и пачку макарон. Я никогда не отказываю, если мне предлагают мелкую пятисотрублевую работу.

Сейчас курьером не работаешь?

Пока нет.

Все может измениться?

Конечно. Мы взяли дом в ипотеку. Если мне будет не хватать, ничего не вижу стремного в том, чтобы отвезти пару заказов. Все работы хороши, если платят от души! Когда мы были студентами, чтобы заработать какие-то деньги, надо было рыть траншеи или грузить капусту. Это грязная работа. Сейчас проще. Или работать тестировщиком в ИТ, копирайтером.

Сколько курьер получает?

Когда я работал велокурьером, в день получалось максимум 3400 рублей. Средняя зп в день в районе 2,5 тысячи. Максимум в месяц я заработал 42 тысячи рублей. Когда я сел в тюрьму, такой работы еще не было.

Работа менеджером культурных проектов сложнее? Много бухгалтерии?

Всегда нужно держать в голове, что прибыльные мероприятия должны покрывать неприбыльные, анализировать, выстраивать график. И всегда что-то может пойти не так. Например, плохой текст или афиша. Я в плане ведения соцсетей очень дотошный человек.

То есть ты по факту маркетолог?

Не маркетолог, а скорее СММщик. Чтобы называться маркетологом, я должен зарабатывать в несколько раз больше. Как в математике, так и в поэзии нет каких-то неважных вещей, все важно. Нет такого, что ты просто сделал встречу «ВКонтакте», пришли люди, ты им говоришь «Пушкин! Кайфуйте!». Иногда так проходят диджейские тусы, но в поэзии не так.

Но в целом может получится быть поэтом и не быть голодным?

Да, почему нет? Я даже больше скажу: получится быть поэтом и не быть самоубийцей.

Планируешь еще издание книг?

Как минимум на две у меня материал есть. Другое дело — хочу, чтобы они были отличны от предыдущих, более осознаны. Предпоследняя у меня была про любовную лирику, последняя — гражданская. Сейчас я думаю над городской лирикой. Разные направления интересны. Увековечить Белгород в своей поэзии было бы здорово. Пока думаю над общей концепцией, но велика вероятность, что книга выйдет в следующем году.

«Все, посидел, успокоился»

Ты вышел в 2021 году из тюрьмы, как жизнь после этого?

Да я забыл уже. Если и были какие-то проблемы и недопонимания, то они были в течение первого полугода. И они были связаны с непониманием окружающего мира. Есть предубеждение, что к тебе должны предвзято относиться, считают маргинальным, непредсказуемым, незаслуживающим доверия человеком. Но это где-то в голове. Когда выгоняешь это из головы, изменение окружающих тоже улетучивается.

То есть ты особенно не сталкивался с неприятием?

Только в социальных сетях. Давненько уже не прилетало, но первый год точно было. Например, под анонсами мероприятий или интервью со мной кто-нибудь мог написать «а, это тот Савицких, который сидел, спалился с *****». В последний раз было в прошлом году. Когда я был куратором фестиваля «Сплав» в Старом Осколе, анонс со мной опубликовали на каком-то ресурсе. И человек загуглил, нашел инфу обо мне, пришел в комментарии с претензией. Организаторы фестиваля связались со мной и отработали это возражение, пригласив в комментарии поэтов, организаторов фестивалей и других известных людей. Они оставили свое мнение обо мне в комментариях, замолвили доброе слово.

Тебе было обидно?

Да. Но человек имеет право на свое мнение. То, что я его возмущаю, это в принципе правильно. Он не стал глубоко разбираться в вопросе, не стал искать другую информацию — кто я, какие у меня стихи, что я победитель фестивалей. Не стал делать анализ. Он наткнулся на первую попавшуюся новость, где написано о тюрьме. Если я вижу, что под постом с моим анонсом кто-то пишет, что «а вот это тот нехороший человек», я могу что-то ответить.

Например, что?

Ну, «было и было, люди небезгрешны». Сейчас я ведь занимаюсь совершенно другими вещами.

С тобой никто не перестал общаться из близких из-за тюрьмы?

Это было тогда. Когда только посадили. Некоторые отвернулись. Все наши СМИ немного искажают информацию. Не таким я нехорошим человеком был, как это выглядит из полицейской сводки. Надо понимать, что это какой-то 18-й год, да? То есть, с момента самого преступления прошло уже много лет.

Ты сталкивался, может быть, со стигматизацией в плане работы? Не отказывались тебя брать из-за судимости?

Вполне вероятно, что мне откажут в государственных структурах, но я никогда не устраивался в государственную структуру. То есть, я занимаюсь организацией мероприятий, либо как самозанятый, когда выступаю как подрядчик, либо через ИП. «Мануфактура», например, это ИП.

А тема тюрьмы как-то отражена в твоих стихах?

В моем творчестве эта тема практически не отражена. Только в «Осколках» немного это фигурирует, минимально. Это абсолютно не связано со мной нынешним. Там был не другой Александр Савицких, нет, один и тот же, но разные же периоды в жизни бывают.

Пришлось ли после освобождения заново репутацию выстраивать?

Конечно. Постепенно, да. После освобождения я не пошел в первый же день в библиотеку и не сказал, что хочу читать там стихи. Я начал проводить мероприятия в баре, потом была «Мануфактура». «Мануфактура» — это уже арт-пространство, она обязывает к более серьезному формату мероприятий, это не питейное заведение. После этого были различные мероприятия, арт-резиденция «Арта», потом мы постепенно как-то зашли в КЦ «Октябрь». После освобождения, наверное, год точно, на какие-то государственные учреждения я не заходил. Пока не показал, что могу работать без приключений. Потом начали предлагать работать, в том числе и в государственных учреждениях.

Всё постепенно пришло в норму?

Я начал в городе организовывать мероприятия, опять же, я финалист «Филатов феста», я издал книгу, выиграл несколько конкурсов. Некоторые мои стихи в полной мере отражают мою нынешнюю позицию. Мне кажется, важно транслировать какие-то адекватные ценности, нежели твои судимости. Если ты ведешь здоровую социальную жизнь, то, собственно, и это транслируешь, я думаю, с тобой можно работать, вне зависимости от того, какие проступки у тебя были в прошлом. Человека нужно судить и воспринимать именно потому, что он делает, а не потому, что у него не сложилась юность. Или слишком затянулось, что привело к печальным последствиям.

Это бы тебе хотелось, чтобы все так делали, чтобы все так воспринимали тебя?

Я за общественным мнением не гонюсь. Просто занимаюсь своим делом и не делаю на этом акцент. Вот, допустим, даже это интервью, оно не инициировано мной, и тема про мою отсидку тоже. Наверное, в обществе есть запрос. Просто мне кажется, что я достаточно хорошо справился со своим прошлым и от негативных вещей отказался. Исправился, пересобрался, но судя по количеству рецидивистов в системе исполнительного наказания, не все справляются. Там буквально год на свободе, они не знают, чем заняться, как себя пересобрать, и снова идут по наклонной. Наверное, нужно говорить на такие темы, не отрицать, а показать на собственном примере, что с этим можно справиться.

Ты можешь считать себя примером для людей, которые освободились?

Решать, пример ли я или не пример, должны другие люди. Но, с другой стороны, каким-то опытом я поделиться могу, что надо делать, чтобы опять не скатиться туда.

Что нужно делать?

Нужно найти себе хорошую женщину и заниматься спортом. А заниматься спортом, чтобы избыточная дурь куда-то уходила.

Людям, которые попали в тюрьму, сложно потом вернуться в обычную жизнь?

В тюрьме очень концентрированное общение, и то, что ты там ищешь, то ты там найдёшь. Если ты пришёл туда за исправлением, то это и найдёшь. Есть время побыть одному, подумать. Для меня, например, общение с вне, даже переписки, очень важную роль сыграли, потому что без поддержки извне кажется, что все забыли про тебя, еще какие-то обидки начинаешь таить. Тюрьма может сломать, но целенаправленно никто не ломает. Самое сильное, что у тебя есть в тюрьме — это твое слово. Там очень серьезно относятся к верности своему слову. В тюрьме нельзя давать обещания, которые ты не выполнишь.

Мы говорили о том, как ты сейчас зарабатываешь деньги: «там сто рублей, там сто рублей, и что-то насобиралось». А потом говорили о тюрьме, в которую ты попал, потому что хотел много денег.

Хотел много, да.

Видишь эту трансформацию свою? Думал об этом?

Ну, конечно. Молодой, хотелось всего и сразу. Я же сел, когда мне было 28 лет, кажется. Это тот возраст, когда юность закончилась, а я не смог перешагнуть во взрослую жизнь беспроблемно. Не понял, что чтобы были деньги, надо просто работать. И чтобы денег было достаточно, нужно работать каждый день. И вот, собственно, за что боролись, на то и напоролись. Тюрьма дала мне остепениться.

Изменения произошли благодаря тюрьме?

Отчасти, да. Ну, я думаю, опять же, кто что ищет, тот и находит. То есть, я все это время до этого искал спокойной жизни и уравновешенность, но не мог остановиться за счет вот этих куражей, локальной известности, модных поэтических вечеров. Я считал себя чем-то вроде рок-звезды: выходишь на сцену, люди аплодируют, все такое. И не хватает времени остановиться, подумать, что-то проанализировать. Вот у меня была такая возможность. Без всяких там, да… допингов. Все, посидел, успокоился.