Способ медитации. Как Дрифтер Сергей Ляхов научился летать на «прокаченных» машинах

«Жигули» как в «Трансформерах»

— Чтобы было сразу понятно, на дрифте ты не зарабатываешь?

— Это скорее способ потратить деньги (смеётся — прим. ОБ). Хобби, которое не приносит денег на данный момент. Но хочется это всё монетизировать, чтобы если это и не приносило денег, то хотя бы не сжирало такие огромные финансы как ранее. Я работаю в сфере автосервиса. Мы занимаемся ремонтом, обслуживанием автомобилей и, соответственно, на базе сервиса я имею возможность собирать машины. Естественно, всё за мои деньги: топливо, доставка автомобиля, резина, которая больше половины бюджета съедает.

— Как всё началось?

— Ещё в школьные годы, как у большинства мальчиков, была увлечённость автомобилями, которая переросла в профильное образование. В Питере меня и познакомили с миром ралли и вообще с автоспортом. Там же участвовал в любительских картинговых мероприятиях и по возвращению в Белгород естественно нашёл единомышленников. У нас была определённая группа людей, как и в любом городе собственно, и мы образовали клуб «Belrace». Начали проводить любительские соревнования по автослалому, потом это переросло в ралли-спринты. Практически всё, что с автомобилями связано, мы проводили здесь, в Воронеже, Курске, посещали спортивные события на Украине. Это были 2009–2010 годы.

— Многие дрифтеры, по крайней мере, те, с кем я общалась, со смехом вспоминают первую прокаченную машину. Большинство хотели впихнуть в неё всё. Какая у тебя была?

— В 2010 году я купил «Жигули» специально под соревнования. Начал её строить, поставил 16-клапанный мотор. Тогда тема дрифта в России только зарождалась. А тема дрифта на «Жигулях» вообще была радикальной. На смех людей поднимали, говорили, что это невозможно. Я смотрел на Федю Воробьёва, который эту тему развивал, мне это нравилось. Решил тоже пробовать: задний привод есть, с мотором что‑нибудь придумаем, и начал строить дрифтовую машину. Сделал выворот – это необходимое условие для дрифта, облегчил машину максимально. Месяца три мучился с мотором, подвеской, машина «не ехала», и самое главное – постоянно слушал, что на «Жигулях» дрифтить невозможно. В один день я просто поехал. Начали появляться первые региональные награды.

— Когда ты понял, что нужно что‑то менять?

— В один прекрасный момент на «Жигулях» закончился кузов, у меня начали отваливаться лонжероны, и было принято решение менять машину. Встал вопрос, что делать дальше. Хотелось развиваться. Семьи тогда не было, обязанностей в этом отношении, естественно, тоже, а свободные деньги, напротив, начали появляться. Я решил строить проект и начал с мотора, под него уже искал кузов. Хотя обычно люди наоборот начинают с кузова.

Однажды мой товарищ предложил отдать мне свой «Мерседес», а я ему — мотор со своей классики. Решил не отказываться, потому что кузов мерседеса симпатичный в классических пропорциях. Через полтора года проект мы достроили, и он смог передвигаться своим ходом. В 2013 году сразу же отправился на соревнования практически без тренировок. Поехал в Херсон, Днепропетровск, Харьков. Это были довольно серьёзные соревнования. С моим накатом на тот момент я ничего достойного не показывал, но к концу года накат появился, и я занял в квалификации второе место во второй по величине лиге в европейской части России. И начались постоянные соревнования, адреналин, я почувствовал успех. Но в 2016 году взял паузу.

— С чем это связано?

— Семья, стройка, дом. Проект я не стал продавать, просто заморозил его до лучших времён. Плюс у нас был неприятный инцидент с женой во время парада, она получила серьёзную травму. Пару месяцев провели в больнице. Это тоже одна из причин, почему была взята пауза.

— Но сейчас возвращаешься?

— Да, и мы уже занимаемся подготовкой автомобиля, приводим его в боевое состояние. Плюс, я всё‑таки не оставил мысль дрифтить на «Жигулях», поэтому мы и отечественную машину тоже строим. 22–23 июня в Ростове будет проходить третий этап RDS South (Российская Дрифт Серия Юг). Я участвую.

О безопасности

— Наверное, только ленивый не говорит тебе: Серёжа, то, что ты делаешь – небезопасно, подумай о будущем. Как на самом деле обстоят дела с этим?

— По факту, если рассматривать машину с точки зрения безопасности, то в неё установлен каркас по всем международным требованиям – вварено более 50 метров специальных труб. Обязательны спортивные сидения, ремни, шлем, специальный комбинезон, обувь, перчатки, которые предохраняют от того же пожара.

У меня были такие ситуации, и это спасает. Так как я езжу в региональных лигах, скорости здесь небольшие. Самая большая — 140 км/ч была в Грозном. На 140‑ка, если ты упрёшься в машину, которая с тобой едет, то удар будет не такой сильный, как в случае с бетоном. Там, конечно, другие последствия.

В профессиональном дрифте в России точно не было смертей. Важна техника безопасности. Травмы рёбер и позвоночника можно получить, но это не смертельно.

— Всё‑таки дрифт – это спорт?

— Это уже официально признанный автоспорт. Есть Международная федерация автоспорта, которая признала дрифт видом спорта и в течение двух лет проводит соревнования. То, что он обладает свойствами, какими обычно не обладает автоспорт, это – да. Здесь нет борьбы за время. Борьба соперников на трассе больше проходит в дружественном формате. А в автоспорте обычно друзей нет. Есть время и надо побеждать.

Плюс, специфика уровня подготовки автомобиля и самих соревнований, конечно же, отличается. Но при этом это очень зрелищное соревнование как для пилота, так и для зрителей. Кольцевые гонки или ралли для зрителя малоинтересны, потому что машина пролетела все. А дрифт – это зрелище.

Сжигая деньги

— Но ты сам говоришь, что это дорого. Ради чего? В чём смысл жечь резину и наматывать круги?

— Точно не из‑за денег. Есть такая поговорка: «Может ли автоспорт сделать тебя миллионером? Да, может, если ты был миллиардером.

Даже топовым пилотам порой приходится уходить из‑за того, что они просто не тянут даже при наличии спонсоров. Здесь другая история. Это кайф. У мужчины в природе заложено, что он должен соревноваться. Кто‑то предпочитает рыбалку, кто‑то охоту. Я – автоспорт. Всё это расцениваю как способы медитации. Каждый находит занятие по душе. Мне нравится, что это эффектно, красиво, и само ощущение езды в заносе нельзя получить где‑то ещё.

— С чем можно сравнить это ощущение?

— Наверное, со свободным падением, когда прыгаешь с парашютом. Это длится недолго, но оно того стоит.

— Скорость важна для тебя?

— Нет. Дух соревнований важен. Если бы мне важна была скорость, я бы, наверное, как и большинство заболел бы драг-рейсингом. Но меня это как‑то не зацепило.

— Основные расходы ведь на резину. Подсчитывал когда‑нибудь, сколько сжёг?

— Тяжело сказать. На этап уходит от четырёх штук, и это минимум.

— Этап — это что?

— Это гоночный уикенд. Когда ты в пятницу-субботу приехал на мероприятие и в воскресенье уехал. Бывают такие этапы, когда не хватает 14–16 баллонов. И приходится себя ограничивать. За всё время больше 100 точно сжёг.

— Есть женщины, которые не особо поддерживают такие увлечения. Хотят, чтобы муж был чаще дома, и деньги тратил на дело. У тебя в семье как с этим?

— Я считаюсь с интересами и пожеланиями жены, как и она с моими. Она меня поддерживает, ей нравится, даже не смотря на наш инцидент. Она любит то, что люблю я. Это мой постоянный спутник на всех соревнованиях. У неё даже проскальзывали фразы, что тоже хочет попробовать

Дороги и водители в Белгороде

— Оцени дорожное полотно в Белгороде.

— Впереди большинства регионов. На голову выше, особенно, что касается региональных дорог, которые ведут на Курск, Воронеж, и теперь уже на Россошь. Это дороги европейского класса.

— А уровень водителей?

— В целом у нас есть культура вождения. Но сказать, что был день, когда я не встретил на пути «нехорошего водителя», я не могу. Всякие попадаются. У нас водители привыкли, что они всегда правы, их как научили в автошколах ездить, так они ездят. А в автошколах, на мой взгляд, учат плохо. Точнее, сама форма обучения абсолютно не имеет ничего общего с реальной жизнью. Учить нужно психологическим вещам, анализу дорожной обстановки, а не только лишь знакам.

— Когда я получила права и первый раз поехала в город без сопровождения, у меня был шок. Я просто не понимала, как взять себя в руки и успокоиться.

— Я об этом и говорю. Чаще всего ДТП происходят не потому, что человек не умеет управлять транспортным средством, а по причине его слабой психологической подготовки.

— Но ты же тоже получал права в России.

— Да. И я не умел водить с правами на руках. Нужно разбираться самому в том, как устроена дорога, быть внимательным к изменениям в ПДД. А у нас как обычно? Получил права,и ты прав. Уже законы 150 раз изменились, а водители не знают, потому что не хотят знать.

Дело в том, что меня интересует не только дрифт, а всё, что связано с автомобилями и дорогами. Я читаю много литературы, научные статьи об организации дорожного движения по всему миру. Например, говорят, что в Белгороде кольца слишком маленькие. В других странах они ещё меньше, и на этих участках вообще ДТП нет.

— Что тебе не нравится в системе, в законах, которые касаются транспорта?

— Я, конечно, понимаю что у нас много автохлама на дорогах. Даже весьма свежие машины люди ставят на колени, и транспорт становится попросту опасным. Но когда ГИБДД начинает гонять людей с машинами выходного дня…

— Что значит выходного?

— Вырезал водитель люк себе в машине, чтобы в выходные, когда нет дождя, ездить, а ему пишут предписания, чтобы он заваривал крышу. Я считаю, что это неправильно.

— Но ведь можно зарегистрировать, и нет проблем. Не так это работает?

— Можно это зарегистрировать, но это сложно. Нужно сначала прийти в ГАИ, сказать, что хочешь сделать, получать официальный документ из сервиса, и то, если дадут. Это всё утомительно. Понимаешь, если человек решил люк вырезать или что‑то ещё, это всегда спонтанная идея. Это самое настоящее творчество. Мне кажется, что эту процедуру нужно упростить и получать разрешение условно в лаборатории желательно без связи с ГАИ.

— Продолжи фразу. Хороший водитель – это …

— Это водитель, которого не видно на дороге. Он сливается с потоком и никому не мешает, никому не создает сложностей. Видно обычно тех, кто мешает, прижимается. Мы упираемся в то, что люди думают о себе. Если думать о других, проблем на дорогах у всех станет гораздо меньше.