«Каждому человеку можно найти пользу»: как белгородский фонд пытается найти работу людям с РАС

Белгородский фонд «Каждый особенный» подал заявку в Фонд президентских грантов. Цель — получить 9 миллионов рублей, которые направят на создание Агентства по найму и трудоустройству людей с РАС (расстройства аутистического спектра). Основатель фонда Наталья Злобина рассказывает, что люди с аутизмом и другими ментальными особенностями могут приносить пользу государству, и им необязательно всю жизнь быть на попечении. Агентство будет выстраивать коммуникацию между человеком с РАС и работодателем, помогать проходить все этапы: от создания резюме до трудоустройства. Проект рассчитан на полтора года. Среди других проектов фонда — «Тренировочная квартира», где взрослые люди с РАС учатся самостоятельно выполнять простую бытовую работу, система ранней диагностики РАС и сеть служб ранней помощи, которые помогают детям с аутизмом и их семьям, центры дневной полезной занятости для подростков и молодых людей с ментальными особенностями, а также ресурсные классы/группы для детей с аутизмом.

Вы подали заявку на грант для открытия Агентства по найму и трудоустройству людей с РАС в октябре. Как долго готовились к этому?

Я изучаю опыт компаний более двух лет, а на самом деле года четыре. Вообще это проект о взрослой жизни для людей с аутизмом. Хочется, чтобы такие люди жили максимально полноценно, а не были заперты в четырех стенах ПНИ [психоневрологический интернат — прим. ред.]. Проекты для взрослой жизни наиболее сложные, потому что практически нет никакой инфраструктуры и готовности. Раньше у нас не было возможности его реализовать, потому что ещё не подросло профессиональное сообщество в наших проектах. Сейчас педагоги выросли в серьезных экспертов. Теперь мы не боимся брать такие сложные проекты. Выстроены системы, где применяются педагогические технологии, имеющие научную доказательность эффективности. Готовились долго. И проект сложный, мы его тяжело описывали, очень. У нас маленькая команда, и в Фонде президентских грантов (ФПГ) подняли критерии качества проектов. Проект дорогой. Чтобы попытаться его выиграть, нам нужно получить высокие рейтинги, а для этого нужно описать каждую деталь, подготовить презентации. Если мы делаем проект «Ресурсный класс» совместно с министерствами, ведомствами, то есть инфраструктура — школа или детский садик. Есть федеральный закон, в рамках которого обязаны создавать условия для таких детей. Если мы делаем проект по ранней диагностике, то есть поликлиники, педиатры, то есть все люди, нужные для проекта. Во взрослой жизни все гораздо сложнее. Нет услуги социального сопровождения, она сейчас только в федеральном законе появилась. Нет профессиональных компетенций у людей, которые могли бы во взрослой жизни сопровождать взрослых людей с РАС. Вот они закончили школу, а возможность поступить в ссузы [среднее специальное учебное заведение — прим.ред] или вузы очень низкая. Там нет условий.

Вот есть человек с РАС, который закончил школу. Чем и как ему дальше помогает агентство?

Давайте идти от проблемы. Проблема в том, что аутизм — это сложности в социальном взаимодействии и коммуникации, ограниченное и повторяющееся поведение, интересы и занятия, нарушения сенсорной интеграции. Человеку сложно себя идентифицировать и презентовать, например, сложно определиться кем бы он хотел работать. Человеку с аутизмом крайне тяжело написать резюме о себе, своих качествах, сильных сторонах. Сложно вести коммуникацию с работодателем, пройти собеседование. Рядом должен сидеть помогающий человек. Все, что касается социальных норм, социальных правил, дается очень трудно нашим подопечным. Поэтому нужен человек, который будет помогать ребятам с РАС рассказывать о трудоустройстве, графике работы, о том, как составить резюме, что такое дресс-код, правилах общения с коллегами. Дальше идет сам процесс найма, где ребятам нужна поддержка для принятия решений и прохождения собеседований. Чтобы поддержать человека с РАС, диалог нужно строить определенным образом. На работе нужны поддерживающие условия, пролонгированный период стажировки, адаптации. Оборудованное место с учетом особенных потребностей. У людей с аутизмом должен быть индивидуальный график работы, перерывы для разгрузки. Сама подача функционала, объяснение задач тоже требуют подготовки.

Можете как-то сформулировать глобальную цель у этого проекта? Это внедрение системы трудоустройства людей с РАС в целом в России?

Глобальная цель — сделать так, чтобы люди с аутизмом и другими ментальными особенностями, как и мы все, могли жить максимально полноценной жизнью. У них для этого все есть. Да, им необходимо чуть больше поддержки, чем нам, но в них много талантов, в них хороший потенциал, они могут жить полноценно, приносить пользу. И наша глобальная цель — чтобы во взрослой жизни человек не попал в ПНИ, чтобы он мог работать, получать поддержку. Чтобы родители не хотели и не думали о том, что их ребенок должен уйти раньше них. Это такая правда жизни. Когда родитель так начинает думать, это означает, что произошла трагедия. Родитель находится в таком страхе, и говорит: «Пусть лучше мой ребенок уйдет раньше меня, чем увидит ужас, который происходит в ПНИ». Суть в том, что человек должен быть максимально дееспособным. Если все первые этапы у него пропущены, то его навыки будут не сформированы при том, что у него есть прекрасный потенциал. Сейчас мы это видим на конкретных примерах. Ребята в садиках и школах вырастают, много умеют, могут, успешно учатся. Человек с РАС должен жить нормальной жизнью. Понятно, что «нормально» — это относительное понятие, но вы понимаете, о чем я говорю.

Что такое сенсорные перегрузки у людей с РАС?

У людей с РАС так устроена нервная система, что они могут быть гипо- или гиперчувствительными. Вот вы сидите и слышите параллельно какие-то звуки, запахи, разговоры. При этом ваш мозг держит фокус на мне, и все остальные отвлекающие вещи не влияют на вас. У людей с аутизмом, если совсем обывательски говорить, будто бы нет таких фильтров, им тяжело отделить важную от неважной информацию. Они слышат, видят, чувствуют все. И бывает, что это ощущения повышены. Например, мальчик с РАС сидит в школе за первой партой, а за последней мальчик с стучит ручкой. А ему это как по ушам тарелкой. В ТЦ крупных ребенок может упасть на пол, закрыть уши и закричать, потому что у него произошла сенсорная перегрузка, он не может вынести такое количество шума. У людей с РАС есть аутостимуляции — они могут раскачивается, водить руками у лица. Эти вещи помогают им восстановить ресурс, нельзя их в этом ограничивать! Сенсорные вещи очень важны и нужны условия, которые могли бы учитывать эти особенности, например, тихая комната, различные сенсорные помогающие материалы. Я недавно проводила просветительский семинар в МФЦ — это первая компания, которая заинтересовалась сотрудничеством. Интересно, что есть параллели. Когда я рассказывала, как важно организовать условия для человека с аутизмом, сотрудники говорили, что им бы тоже такие условия не помешали. 

Предоставить сенсорные вещи — это задача работодателя?

Да. И условия должны создаваться индивидуально под человека. Они будут очень помогать и людям с РАС, и обычным сотрудникам. Работодатель должен быть заинтересован в трудоустройстве сотрудников с РАС, понимая их ценность для компании и, в перспективе, работу наставников Агентства оплачивать тоже должен он.

У людей с РАС есть какие-то преимущества перед другими работниками?

Человек с высокофункциональным аутизмом в мире технологий — тренд, ценный ресурс. У него есть преимущество — он может работать с большими данными, у него есть внимание к деталям, подлинное понимание качества. У меня есть кейсы, где, например, человек с РАС выявляет больше «багов» [программных ошибок — прим.ред], чем обычный сотрудник в IT- компании. Они прекрасные тестировщики. Есть целый перечень профессиональных ниш, в которых они могут быть успешными и конкурентоспособными.

Кроме IT это что еще может быть? Какие сферы?

Существует определенная иерархия по наиболее подходящим направлениям в зависимости от навыков людей с РАС — от низких до высоких. Это те ниши, где коммуникация не является ключевой. То есть, мы понимаем, что аниматор или банковский менеджер, сотрудник колл-центра — это не их профессии. Хотя и исключения случаются. Есть такое высказывание: «Если вы знаете одного человека с аутизмом, то вы знаете только одного человека с аутизмом». Например, что они не любят общаться — это миф, любят, но испытывают при этом трудности. Работа — разработка ПО, тестирование, все что связано с IT, учет, архивная работа, там, где есть рутина. Они к рутине очень расположены. В обществе кажется, что сложности в коммуникации и взаимодействии — это недостаток. Но на это важно посмотреть, как на сильную сторону.  Человек с РАС уделяет больше времени самой работе. Не ходит в курилку, не пьет кофе. У людей с РАС есть прицельный интерес. При этом есть возможности работать у людей и с низкими навыками — это творческие трудовые мастерские, дневная полезная занятость, где человек может выполнять простой труд. Здесь история в том, что каждому человеку в государстве можно найти пользу, потому что это экономически выгоднее, чем его содержать. Представьте, какая громадная цифра на попечении! Если говорить с гуманной точки зрения, то взрослый человек не может сидеть дома, какие бы у него навыки не были. Посильный труд он может выполнять. Людей, которые нуждаются в постоянном сопровождении, на самом деле, не более 30%.

Я правильно понимаю, что специалист вашего агентства будет на начальном этапе помогать формировать резюме, а потом работать и с компанией?

Мы выступаем помогающим мостом между человеком с ментальными особенностями и работодателем. Цель агентства — сделать технологию трудоустройства людей с РАС работающей, обычной практикой. Наставник сопровождает человека на всех этапах трудоустройства: от самоопределения до стажировки, трудоустройства. Мы взяли период стажировки в три месяца. За это время мы помогаем работодателю адаптировать рабочее место, обучаем сотрудников, которые дальше смогут без нас поддерживать своего коллегу с РАС. Наставник всегда будет на связи. У нас заложены обучающие мастер-классы, разработка помогающих пособий, руководств. И, конечно, у нас запланированы работы по повышению заинтересованности в трудоустройстве людей с РАС. Наша проблема всегда от отсутствия информации. Работодатель ставится в такое положение, что выделены квоты, они обязаны трудоустраивать людей с инвалидностью, но для них это груз на плечах. Нам бы хотелось эту историю изменить. Чтобы это был не груз, а реально способные сотрудники, которые приносят компании пользу. Для работодателя она должна стать очевидной. Есть миф, что люди с инвалидностью способны только на низкооплачиваемый труд. Мы с уважением к любому труду относимся, но человек должен работать там, где ему интересно. У нас в мастерские ходят ребята с высокофункциональным аутизмом, с высоким уровнем интеллекта. И да, они шьют классные шопперы, восхитительные фартуки для барбекю — напишите об этом! — но они могут больше. Их потенциал не раскрыт. Это просто единственное место, где они находят общение и поддержку, доверительную среду, где они нужны.

В заявке на грант указано, что цель — трудоустроить 12 человек. Это какие-то конкретные подопечные фонда?

У нас есть часть молодых парней и девушек старше 18 лет, которые уже так или иначе участвуют в проектах. 12 ребят — эта цифра появилась от того, что мы проект рассчитываем на полтора года, а на стажировку одного выделяем три месяца.

В будущем к вам сможет прийти любой человек с РАС попросить помощи в трудоустройстве?

Мы занимаемся системной работой — проектами, которые имеют очень широкое поле воздействия. В системных проектах сложно предпочитать конкретных подопечных. У нас нет своих центров, площадок, куда можно привести ребенка позаниматься. Все площадки государственные — поликлиники, школы. Потом государство эти проекты забирает, для нас это важно. Единственные два проекта, которые сейчас прям наши — это «Тренировочная квартира» и Агентство по найму и трудоустройству. В инфраструктуре региона пока нет специализированных агентств и оно будет создаваться в структуре фонда. Но в дальнейшем мы планируем передавать эту технологию, либо ее часть, в службы занятости населения.

У вашего сына Макара диагностированный аутизм. Недавно ему исполнилось 18. Хотите найти ему работу?

Конечно, но он пока учится в школе. Я бы еще года два подождала, потому что его 18 лет — это не 18 лет у обычных ребят. У него не высокофункциональный аутизм, нам нужно продолжать формировать навыки. Пока он еще учится в школе, в следующем году я хотела бы, чтобы он поступил в ссуз. И дальше да, конечно. Как сильно мы благодарны МФЦ, потому что они готовы даже изменять штатное расписание, адаптировать графики, они заинтересовались этим проектом. Еще одна компания рассматривает варианты стажировок. Сейчас заключили соглашение о сотрудничестве с компанией DistingTec. Они с 2016 года ведут практику трудоустройства людей с РАС именно в сфере IT-технологий. И там есть вариант дистанционной работы. А у нас именно агентство, которое может не только сопровождать дистанционный формат работы, но и организовывать физическое сопровождения и поддержку. Наставник ходит, адаптирует, помогает. И потом мы хотели бы этот опыт описать, тиражировать, сделать работающей технологией, делиться.

А что за работу предлагает МФЦ?

У них есть рутинные функции. Будет более понятно, когда начнется процесс. Там большое количество работы с документами, обработки информации. Они уже примерно понимают, какую работу могут дать.

Вы планируете искать работодателей только в Белгородской области или в целом по России?

Только Белгород. Потому что наставник не сможет доехать до области. Это проект, который призван создать технологию. Когда она будет работать, мы сможем распространить ее, сделать там, где это возможно, в том числе обучить наставников. Этот проект, технология, конечно, федерального значения. Мы знаем, что в России много НКО. Поделимся с теми, кому это будет интересно.

У фонда «Обнаженные сердца» есть проект «Сопровождение трудоустройства». Вы как-то с ними взаимодействуете, опирались на их опыт?

Мы изучали много всего. У нас даже есть соглашение еще с одной организацией, они тоже создавали руководство по трудоустройству, чтобы показать концепцию, как это должно быть.  У нас есть материалы по трудоустройству от фонда «Обнаженные сердца», мы их изучали. Здесь же вопрос партнерства фонда с другими организации в том, что у кого-то где-то есть какой-то опыт, а нам нужно его переложить на Белгород. И найти под это ресурсы, обучить. Это одна из самых сложных историй. Наставник, специалист по сопровождению для взрослых — такая компетенция должна появится в государстве. И нам хотелось бы ее создать и показать. Есть точечные проекты, инициативы по сопровождаемому трудоустройству — «Работа-i», «Антон тут рядом».

Какая цель трудоустройства: дать людям с РАС возможность обеспечивать себя или развитие их навыков?

Обеспечивать себя и жить максимально независимой жизнью. Потому что они не научены. У них не было возможности попробовать это. Вот, например, о Володе [один из подопечных фонда, 27-летний Владимир с высоким уровнем аутизма, пытался покончить с собой после многочисленных отказов от работодателей — прим.ред]. У него появился новый опыт обучения, проживания в «Тренировочной квартире», новые социальные ситуации и события, с которыми он должен справляться. В нашем проекте тоже заложена эта часть — понимание денег, как заводить карту, как платить, что такое трудовой договор, что такое накопления. Человек учится не только работать и зарабатывать деньги, но еще и тратить, избегать мошенников, накапливать, собирать финансовую подушку безопасности. Это сложная история.

Расскажите про наставников. Сколько их у вас, что это за люди, какими навыками они обладают?

У нас есть три прекрасных наставника, которые работают сопровождающими в «Тренировочной квартире». В проекте заложены расходы на четырех наставников и на руководителя агентства. Вот две вакансии открыты. Мне предполагаем, что те, кто сейчас работают в «Тренировочной квартире», будут это работу совмещать. Мы будем искать, как привлекать помогающих волонтеров. У нас есть обязательные требования к компетенциям. Все наставники будут обучаться работе с людьми с РАС и методам прикладного поведенческого анализа, которые мы будем внедряем в детских садах и школах. Это золотой стандарт коррекции аутизма во всем мире, который получил научную доказанность эффективности.

То есть кандидат на должность сопровождающего специалиста в агентство по найму проходит программу, и может не иметь педагогического или медицинского образования?

Да, потому что в рамках проекта их обучают. А у экспертов очень серьезная профессиональная подготовка.

Что должно понять государство по итогам вашего проекта?

У государства должно быть понимание, что выгоднее помогать людям с ментальными особенностями с самого раннего возраста, нежели содержать недеееспособных людей, которые пропустили все этапы помощи. Что люди с высокофункциональным аутизмом подвержены депрессиям и суициду. То есть, это люди, которые осознают свою неспособность адаптироваться в мире, одиночество. Это осознание даёт им много поводов для тяжелой депрессии. Важно изучать современные методы медикаментозной поддержки, психологов обучать работать с такими людьми. Где вообще начинаются вопросы трудоустройства?  В школе. У нас есть целое министерство по труду, но хочется спросить: а можно актуальные профессии? А можно не учить плетению из лозы в коррекционных школах? Этих профессий нет на рынке. Нужна корректировка адекватная индивидуальных программ развития. Например, девушка хочет работать поваром, а в её программе запрет на профессии, где есть обращение с острыми предметами. Государство должно понять, что в социальном секторе существует громадный запрос на услугу социальных сопровождающих. Таких людей уже нужно начинать готовить. Оно должно понять, что некоторым людям сложно прийти в центр занятости, им нужно позвонить, нужно выстраивать такое взаимодействие социальных служб, когда потребности человека и его сложности в системе видны, а не наоборот. Когда министерство соцзащиты нам говорит, что у нас заявительный характер помощи, мне становится очень грустно. Заявительный характер не работает. Мир изменился. Давайте представим человека с РАС, а помощь, которая ему нужна, лежит в плоскости трех ведомств. Можете представить, что родитель заходит одновременно на три сайта министерств и пытается понять, где, что, как, чем они могут помочь. Родители тратят адовые силы, чтобы найти хотя бы информацию, которая им может помочь.

Если представить себе идеальный вариант трудоустройства, то как все выглядит? Что при идеальном варианте вы хотите получить?

Это человек, который работает на той работе, которая ему нравится и где его ценят. Он получает оплату, достаточную для того, чтобы вести максимально независимую жизнь и заботиться о близких. Это человек, у которого есть выбор — он может выбирать и даже рассчитывать на карьерный рост. Человек с аутизмом не перестанет быть человеком с аутизмом, поэтому помогающие наставники должны быть обязательно. То есть у него должна быть возможность обратиться к наставнику и сказать: «Сегодня у меня такая ситуация возникла, мне нужна помощь». Это не значит, что наставник ходит с ним за ручку все время. Навыки-то формируются. Поддержка любого человека — это нормально. Мы, взрослые люди, ходим к психологу, общаемся с друзьями. У нас есть навык найти помощь. Если человек с аутизмом хочет жить, то у него должен быть человек, который поможет ему. Это нормально. Это касается не только людей с РАС и другими ментальными особенностями, это касается вообще всех людей, у которых в жизни происходят события, с которыми они не могут самостоятельно справиться.